Научный семинар "Русская философия"

Т. Г. Щедрина (МПГУ) "«История как проблема логики» Густава Шпета как целостный текстуальный корпус: проблемы реконструкции".
Б. И. Пружинин ("Вопросы философии") "Значение методологических идей Г. Шпета для современной гуманитарной науки".
Презентация нового издания книги Густава Шпета "История как проблема логики". Т. 1 (2014) и Т. 2 (2016).

Презентация книг «История как проблема логики»

посвящается дочери Густава Густавовича Шпета

Марине Густавовне Шторх

Т.Г. Щедрина, Б.И. Пружинин

«История как проблема логики» Густава Шпета:

целостный текстуальный корпус и актуальный методологический труд

Публикация двух томов «Истории как проблемы логики» (тома 11 и 12 в собрании сочинений Г. Шпета) представляет отечественной философской гуманитарной общественности не только эту известную работу Г.Г. Шпета, но и результаты археографических исследований его подготовительных материалов, что раскрывает новые актуальные сегодня аспекты его труда. Поэтому, цели и задачи нового издания могут быть сформулированы следующим образом: не только представить читателям еще одну «архивную находку», но, прежде всего, продемонстрировать специалистам, работающим в различных областях социально-гуманитарного знания, актуальность философско-исторических и логико-методологических идей Шпета. Эти идеи сегодня поразительно созвучны современным концептуальным поискам в области философии и методологии истории.

Первая часть фундаментального труда русского философа Густава Шпета «История как проблема логики» впервые была опубликована в 1916 году и переиздана репринтом в 2002. Отличие издания 2014 года от предыдущих прежде всего в том, что здесь впервые представлены содержательные заметки, сделанные Г.Г. Шпетом на полях личного экземпляра книги.

Вторая часть не была закончена Шпетом, ее реконструкция впервые была опубликована в 2002 году. (Людмила Владимировна Федорова и Игорь Михайлович Чубаров осуществили первую попытку реконструкции второй части «Истории как проблемы логики»[1]. Они соотнесли по смыслу план второй части труда с отдельными сохранившимися машинописными вариантами глав без названия и расставили их по своему усмотрению, опираясь на план. Это важно отметить, поскольку машинопись и рукописные варианты сам Шпет не озаглавил и не пронумеровал.) Особенность издания 2016 года заключается в том, что в основании данного тома лежит не машинопись глав второй части, но сохранившиеся в архиве рукописные варианты. Работа именно с рукописными вариантами позволила уточнить многие нечитаемые примечания в машинописи и авторские подчеркивания, а также источники и издания, на которые ссылался Шпет.

Если воспроизводить каждую единицу хранения полностью, как она существует в архиве, т. е. публиковать каждый лист отдельно, следуя за нумерацией архивистов, то результатом будет, по сути, бессмысленное копирование документов. Если же мы хотим уяснить философский смысл тех концептуальных целей, которые ставил перед собой Шпет и которые он уточнял в ходе реализации своего замысла, то мы должны попытаться, основываясь на найденных планах второй части «Истории как проблемы логики», последовательно заполнить все лакуны этой работы Шпета. Для этого мы должны, используя все материалы, так или иначе относящиеся к данной тематике, располагать их в том порядке, в котором Шпет намеревался это делать. Понятно, что в ходе реализации этой исследовательско-издательской задачи могут возникать повторы и ошибки. Но, во-первых, ошибки неизбежны при реализации любых издательских планов – избавляться от них позволяет лишь продолжение работы. А, во-вторых, повторим, предлагаемое в данном издании направление реконструкции труда Шпета позволяет актуализировать содержащиеся в нем идеи. При расшифровке отдельных сложных мест и цитат помогала указанная Шпетом литература, которая существовала в то время по данной тематике, а также ранний каталог личной библиотеки Шпета (до 1907 г.).

Самыми сложными были нечитаемые черновые страницы. Ни скобки, ни иные обозначения вторжений публикатора в текст не гарантируют нам подлинности документа. Если читатель хочет не уразуметь смысл написанного Шпетом, а увидеть, как выглядят сами рукописи, то, как говорится, архив открыт – можно работать, создавать иные реконструкции и предлагать иные прочтения. Всякая реконструкция, как и любой перевод – авторская работа. Реконструкция и перевод – это не оригинал, это уже другой текст, другой культурный источник, живущий собственной жизнью, отчасти передающий мысль оригинала, которая для исследователя (переводчика) представляется созвучной его переживанию современности, важной и значимой. Эта позиция в основе своей опирается на феноменологический подход самого Шпета к гуманитарной реальности.

В данном случае, реконструктивная работа направлена на выявление интеллектуального пути Шпета, и она позволяет вполне обоснованно предположить, что «историческая проблема» (проблема исторического познания, исторической науки как науки), над которой он работал в 1912–1913 гг. была философским контекстом для методологического развертывания проблемы понимания, предпринятого Шпетом в «Явлении и смысле» (закончил 3 (16) октября 1913 года). Судя по его письмам, в это время он писал второй том «Истории как проблемы логики»: главу о методологии истории в XIX в., главы о Дильтее, Зигварте, Вундте и Риккерте. В «Явлении и смысле» именно эти авторы появляются наряду с Гуссерлем и во многом задают тональность шпетовского изложения. Проблема социального бытия, поставленная, как мы знаем, в «Явлении и смысла», появилась там не случайно, а именно потому, что он искал ответ на вопрос «Как возможно историческое познание?». Тем более что в это же время он готовил свою диссертацию «История как проблема логики. Критические и методологические исследования. Часть первая. Материалы» (опубликована в 1916 году), где писал о том, что историческая проблема требует собственной гносеологии – семиотической и герменевтической. Эта идея, собственно говоря, задает вектор дальнейшего философского движения Шпета, получает свое логическое оформление в его позднем произведении «Внутренняя форма слова» (1927), где он уже фактически на другом материале, другим языком ставит те же самые вопросы, что были контурно намечены в «Истории как проблеме логики».

***

Философские и научные идеи Шпета представляют реальный научный интерес не только для узкого круга специалистов-шпетоведов. Они приобретают актуальность для историков, непосредственно работающих с эмпирической тканью истории, выявляющих новые наиболее эффективные методы исторического исследования; историков философии, интересующихся динамикой самих методологических идей; филологов, стремящихся переосмыслить историческое движение языковых структур и семантических универсалий; психологов, пытающихся актуализировать поворот от «догматической теории деятельности» к проблемному исследованию сознания, личности, души и духа; философов-методологов, ищущих нетривиальные подходы к проблеме социокультурной обусловленности когнитивных процессов. На наш взгляд, такая широта актуализации шпетовского труда напрямую связана с многогранностью идейного потенциала его философского творчества.

Актуальность «Истории как проблемы логики» состоит не столько в том, что здесь Шпет последовательно ставит проблему герменевтики как особой теории познания исторической действительности, и не только в том, что здесь он задается вопросом о семиотическом характере исторического предмета. Эта тематика, хоть и актуальна сегодня, но во многом пришла к нам, увы, из других источников. Для нас приобретает особую значимость сам путь Шпета, создающего текст, сам способ его изложения, его стиль мышления. Он оказывается поразительно созвучным динамичности нашего времени, в котором осознание своей современности равносильно осознанию своей историчности.

«История как проблема логики» написана человеком, который осознал свою историчность, почувствовал себя в истории. Это выражается прежде всего в том, что он не ставит точки над «i», или, говоря словами Л. Шестова, «не пишет в этой книге “концов”». Лишь в нескольких местах (в отступлениях, в примечаниях) Шпет как будто «проговаривается», переходит к «положительному» изложению. В основном же он хранит «пифагорейское молчание» в отношении самого себя, своей собственной точки зрения на исторический предмет. Он опирается на предшественников, а не просто демонстрирует их ограниченность, и, тем самым, включается в историю.

Предметом размышлений Шпета «Истории как проблемы логики» становится то, что мы сегодня можем назвать философско-методологическим сознанием эпохи (хронологически он ограничивает первую часть своих исследований XVIII веком, а вторую часть доводит до начала ХХ века). Шпет не только актуализирует значимость семиотического и герменевтического анализа для историка, но сам идет этим путем. Для того чтобы понять и осмыслить сознание эпохи как сознание социальное (читай: историческое), недостаточно ознакомления только с выдающимися произведениями времени. Нужно собрать как можно больше «свидетельств», в которых это сознание выражается, чтобы на их перекрестье обозначилось рациональное зерно исследования: истина, остававшаяся неизменной в каждом свидетельстве, создающая историческую устойчивость эпохи. Вот основная мысль Шпета, которая ведет его на протяжении всей работы над «Историей как проблемой логики».

И еще один момент, на который мы хотим обратить внимание: насколько уважительно его отношение к русской философско-исторической традиции. Позволим воспроизвести здесь его оценку, данную в предисловии к «Истории как проблеме логики»: «Наша философская литература и возникла прежде всего как философско-историческая, и никогда не переставала интересоваться историей, как проблемой, – об этом говорить много не приходится. Но и наука история у нас стоит особенно высоко. Здесь больше всего проявилась самостоятельность, зрелость и самобытность нашего научного творчества. Как не гордиться именами Соловьева, Ключевского, Антоновича, Владимирского-Буданова и многих, многих других? И замечательно, что это все – школы, т.е. методы, свои методы, и в конечном счете, следовательно, свои философские принципы. Какой интерес среди современных русских историков вызывают методологические и философские вопросы, видно из большого количества соответствующих работ наших историков. Не говоря уже об многочисленных статьях, назову только такие курсы, как курсы проф. Виппера, проф. Лаппо-Данилевского, проф. Кареева, проф. Хвостова, – это из появившихся в печати; иные выходят “на правах рукописи”; иные не появляются в печати, но читаются у нас почти в каждом университете». Здесь, помимо всего прочего, мы видим и шпетовские критерии наличия интеллектуальной традиции: свои школы, свои методы, рефлексия. И мы хотим выразить надежду, что данное издание будет способствовать развитию русской философии в том смысле, о котором мечтал Шпет: философии профессиональной, т.е. как знания, как строгой рациональной мысли о мире.

[1] Шпет Г. Г. История как проблема логики. Ч. I, II. М.: Памятники исторической мысли, 2002.