Научный семинар "Русская философия"

Научный семинар "Русская философия". Доклад К. Б. Ермишиной (Дом русского зарубежья им. А. Солженицына).
"Месторазвитие и ритмы Евразии: к обоснованию философии евразийства".

Ксения Борисовна Ермишина, к.ф.н., старший научный сотрудни ДРЗ, исследователь истории философии русского зарубежья, автор двух монографий по истории евразийства.

Тезисы доклада.

Евразийство в нашей стране начали изучать в начале 1990-х, которые были временем небывалой политизации постсоветского общества. Это наложило особый отпечаток на гуманитарные исследования, так что евразийство рассматривали по преимуществу как политическое движение. Спустя годы многие исследователи отошли от этого взгляда, появилось стремление понять его как культуроцентричное мировоззрение, имеющее свою историософскую, персоналистическую, географическую, литературоведческую, религиозно-практическую, философскую стороны. Евразийство формировалось в 20-е годы, в конце которых последовал известный раскол движения, который, с одной стороны, остановил его практическую деятельность (многочисленные издания, Парижский клуб, съезды лидеров, политическая активность и проч.), а с другой – освободил евразийство от лишнего политического балласта. Евразийство оформилось в первую очередь как историософская и геософская система мировоззрения. Ядром евразийской исторической концепции стала книга Н.С. Трубецкого «Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» (Берлин, 1925), основы геософии были заложены в работах П.Н. Савицкого «Россия особый географический мир» (Прага, 1927) и «Географические особенности России» (Прага, 1927). После кламарского раскола Савицкий остается единственным евразийским лидером и начинает искать возможность объединить евразийскую систему идей в единое, цельное философское мировоззрение.

В 30-е гг. Савицкий создает учение о ритмах евразийской истории, предполагая, что периоды «депрессии» и «подъема» сменяют друг друга примерно раз в 17 лет. По его мнению, эти ритмы отличны от аналогичных в Европе, где подъемы и депрессии (иногда Савицкий употребляет термин «прогибы») имеют другую ритмическую схему. Этот вывод нужно было подкрепить историософски, найти не только психологическое или географическое, но и философское объяснение ритмам истории, что предполагало создание концепции пространства и времени. Савицкий обсуждал этот вопрос с Трубецким в письмах, надеясь на помощь главного евразийского основоположника. Трубецкой также полагал, что слабость евразийства в том, что оно «…есть слишком пестрый конгломерат идей, систематическая связь которых обнаруживается лишь при помощи развитого … философского мышления»[1]. Трубецкой в письмах Савицкому подчеркивал, что тот показывает «отдельные структурные законы, правильность и периодичность в географических зонах, в смене периодов истории, устанавливаете факты совпадения или координации пространственных и временных, природных и культурных явлений, – и каждый раз подчеркиваете, что причинного объяснения дать нельзя. Все эти правильности и повторения во времени и в пространстве для Вас как бы обрывки какого-то космического ритма… Это – едва ли не самая существенная черта Ваших научных работ»[2]. Позитивисты и сторонники традиционной историографии (П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер и др.) усматривали в этих построениях «мистику», что давало обильную пищу для критики. Для Трубецкого необъяснимость закономерностей и самой сущности исторического процесса является конечным фактом, перед которым человек должен смиренно преклонить голову. Эта мистическая необъяснимость противостоит позитивистской и материалистической вере в прогресс, или, по определению Трубецкого, «миросозерцания “европейского безрелигиозного науковерия”»[3].

Савицкий, тем не менее, продолжал искать философское обоснование евразийской историософии. В 30-е гг. у евразийцев вышло несколько философских статей («Эйдократическое преображение науки», «Под знаком диалектики» В.Н. Ильина, «Власть организационной идеи» П.Н. Савицкого, «Время, культура и тело» В. Сеземана[4], «Духовные предпосылки евразийской культуры» Н.Н. Алексеева[5], «Диалектика сознания» А.А. Шеповалова[6] и др.). Тем не менее, искомого философского мировоззрения и обоснования «мистических» и «необъяснимых для разума» ритмов и закономерностей не находилось. Поиски Савицкого не были индивидуальным явлением, напротив, в гуманитарных науках происходил постепенный переворот. От эссенциалистских научных парадигм переходили к структуралистским и волновым (энергетическим). Так, например, в социологии Питирим Сорокин выдвинул Теорию Больших социологических волн, в экономике Н.Д. Кондратьев – Теорию Экономических волн, Л.С. Берг выдвинул концепцию номогенеза (эволюция на основе закономерностей, пароксизмов, скачков), так что Савицкий с его Теорией волн подъемов и прогибов в истории был скорее типичен. Изменения в сфере гуманитарных знаний шли параллельно с революционными открытиями в точных науках. Открытия Э. Шреденгера (описание во времени и пространстве чистого состояния, задаваемого волновой функцией), А. Эйнштейна (пространственно-временной континуум, теория относительности), Луи де Бройля (атом есть частица-волна) задавали новую научную парадигму. Во второй половине XX в. к новому направлению науки (которое можно обозначить общим словом «энергетически-волновое») относится открытие фракталов (самоподобное математическое множество) Бенуа Мандельбротом. Мандельброт, в частности, изучал экономику и установил, что спады и подъемы в экономике и даже формирование цен происходят согласно принципу периодичности, который можно представить математически, что стало сюрпризом как для математиков, так и для экономистов. Принцип подобия всего всему П.Н. Савицкий выдвинул в тексте «Единство мироздания» (1928), в котором доказывал, что «звездные миры, Солнечную систему, растительное и животное царство (и человеческое общество) мы одинаково находим в состоянии организации. Организация есть невероятность. И в то же время организация есть верховный закон»[7]. Савицкий утверждал, что главный принцип строения мира имеет единый источник и дан Творцом как основной закон, действующий как в мире, так и в человеческой судьбе, хотя в самом человеке принцип самоорганизации сочетается с принципом свободы. По Савицкому, организация есть дух, пребывающий в материи. Это мнение и другие идеи раннего Савицкого позволили исследователям записать его в платоники, а само евразийство, с оглядкой на фонологию Трубецкого, определить как структурализм неоплатонического типа. Поздние работы Савицкого, тем не менее, выходят за рамки этого определения и в смысловом плане принадлежат к научной парадигме, которую можно описать как фрактально-волновую картину мира.

Для формирования позднего философского мировоззрения Савицкого большое значение имело его общение с Л. Гумилевым. В одном из писем к Савицкому Гумилев сообщил об открытии астрофизика Н. Козырева, которое, по его мнению, может поставить русскую науку, и в частности, физику, на небывалую прежде высоту, в случае, если его концепция получит одобрение и будет развиваться. Савицкий признал открытие Козырева о сущности времени подобным евразийскому пониманию времени и просил Гумилева познакомить астрофизика с евразийством. Евразийское понимание времени и пространства, евразийская историософия биолого-энергетического типа и были тем самым философским базисом, которое Савицкий не смог построить в 30-е гг., поскольку в это время еще не был накоплен фактический материал и историософия не проработана в соответствии с принципом периодичности.                

[1] Письма Н.С. Трубецкого к П.Н. Савицкому/ Соболев А.В. О русской философии. СПб., 2008. С. 368.

[2] Там же. С. 426-427.

[3] Там же. С. 427.

[4] Все эти статьи вышли в сборнике «Тридцатые годы. Утверждение евразийцев» (Париж, 1931).

[5] Евразийская хроника. Вып. XI, Берлин, 1935.

[6] Евразийская хроника. Вып. XII, Б/м, 1937.

[7] Петр Николаевич Савицкий. Избранное. М., 2010. С. 341.