Научный семинар "Русская философия"

Научный семинар "Русская философия". Доклад А. Г. Гачевой (ИМЛИ РАН)
Философ, эстетик, поэт Александр Константинович Горский (1886 - 1943): новые архивные находки. К 130-летию со дня рождения.

130-летию со дня рождения философа, поэта, эстетика Александра Константиновича Горского (1886–1943).
Горский - один из ведущих представителей русского космизма 1920 - 1930-х годов, мыслитель, развивавший идеи "Смысла любви" Владимира Соловьева, литературный и музыкальный критик, писавший о Льве Толстом и Федоре Достоевском, Андрее Белом и Александре Блоке, Александре Скрябине и Владимире Ребикове, автор поэтических циклов "Одигитрия", "Лице эры", переложения Апокалипсиса, поэм на евангельские сюжеты "Двое" и "Ночь Никодима".
Он был в числе издателей знаменитого сборника "Вселенское Дело" (1914), посвященного памяти Н.Ф. Федорова, организовал Одесское Религиозно-философское общество, Благодаря ему в Калуге во время оккупации был спасен Дом К.Э.Циолковского. А его ученицы - Ольга Сетницкая и Екатерина Крашенинникова, которым в 1937-1943 гг. из Калуги, где он жил после восьми лет лагерей, Горский писал философские письма, - донесли идеи Федорова до Бориса Пастернака.

Тезисы

Доклад посвящен биографии и творческому наследию философа, поэта, эстетика, одного из ярких представителей русского космизма 1920-1930-х годов Александра Константиновича Горского (1886–1943). В нем будут подведены итоги двадцатилетней разработки личного архива А.Г. Горского, хранящегося в частном собрании Ю.Р. Берковского, а также материалов Горского, отложившихся в собрании Fedoroviana Pragensia в Литературном архиве Музея национальной литературы в Праге.

Выпускник Московской духовной академии (1906–1910), он испытал сильное влияние В.С. Соловьева и Федорова, восприняв, а впоследствии и по-новому развив идеи христианского эволюционизма, богочеловечества, оправдания истории, обращения догмата в заповедь. В статьях 1910-х гг. стремился расширить символистскую теорию творчества, формулируя тезис: от созерцания «высшей реальности» к преображению жизни по законам этой реальности. По убеждению Горского, символизм «не может и не должен довольствоваться единомыслием и единочувствием, но хочет и требует единодействия». Был одним из инициаторов и авторов сборника «Вселенское Дело» (Одесса, 1914), посвященного памяти Н.Ф. Федорова, опубликовал в нем статью «Тяга земная», посвященную теме «В.С. Соловьев и Н.Ф. Федоров». Был создателем и председателем Одесского религиозно-философского общества (1918), активным участником ХЛАМА, неоднократно выступал с докладами на религиозно-философские и литературные темы. В журнале «Южный музыкальный вестник» опубликовал ряд статей на темы музыкального синтеза искусств.

С 1922 года Горский жил в Москве, сотрудничал с Н.А. Сетницким и В. Н. Муравьевым, принимал активное участие в религиозно-философской и литературной жизни Москвы и Петрограда, в имяславческих спорах начала 1920-х гг., выдвигая тезис «от имяславия к имядействию». Вместе с Сетницким написал богословский трактат «Смертобожничество», в котором рассматривал историю христианства в перспективе вызревания в нем идеи человеческой активности в деле спасения, в свете борьбы воскресительной, преображающей веры Христовой со всеми формами обожествления смерти. В 1920-е годы пишет большую работу об учении Федорова, его духовном диалоге и споре с Л.Н. Толстым, влиянии на творчество Ф.М. Достоевского. Выступает в ГАХН с докладами, является руководителем литературного кружка.

В 1929 году Горский был репрессирован. В заключении писал много стихов и поэмы на евангельские темы «Двое» и «Ночь Никодима». После освобождения в 1937 году жил в Калуге. Не имея возможности печататься, излагал свои воззрения в форме философских писем, адресованных дочери его друга и соавтора Н.А. Сетницкого О.Н. Сетницкой и ее подруге Е.А. Крашенинниковой. Создал поэтический цикл «Песни без недомолвок». В 1943 г. был повторно арестован и через несколько месяцев скончался.

Представление о творчестве совершенной жизни как о высшей задаче искусства – основа эстетики Горского. Искусство в синтезе с наукой, ориентированной на «космически-преобразовательные цели», и религией, дающей ему конечную цель, – одно из орудий «организации мировоздействия», причем мировоздействие состоит не только в пересоздании внешней природы, не только в регуляции ее стихийных, разрушительных сил, но и в трансформации человеческого организма, достижении им преображенного, бессмертного статуса. О путях этой трансформации Горский размышляет в своей главной работе «Огромный очерк» (первая часть – 1924, вторая, не сохранившаяся - 1939-1942), оригинальным образом развивающей учение Платона о космогонической силе эроса, концепцию «положительного целомудрия» Н.Ф.Федорова и идеи «Смысла любви» В.С.Соловьева. Горский говорит о необходимости регуляции эротической энергии, внесения сознания в бессознательно, хаотически бурлящую стихию пола. В своих рассуждениях он опирается на опыт христианских подвижников, смело расширяя его границы. Саморегуляция, труд внимания, трезвения, душевной и духовной концентрации, составляющие основу «умного делания», должны, по убеждению Горского, не отсекать эротические центры, а напротив – озарить их светом, стяжаемым в молитве, устремить мощные силы эроса на созидательные, воскресительные, «телопостроительные» цели. Метаморфоза эротической энергии - один из главных этапов на пути обретения человеком целостной, совершенной природы, «нового тела», в котором не останется ничего бессознательного, слепого, но все будет одухотворено, подвластно разуму и нравственному чувству. Она же - необходимое условие перехода искусства от стадии предварения и пророчества к полноте жизнетворчества. Приобретя качество полноорганности (термин Федорова), управляя всеми силами и энергиями своего существа, человек и человечество смогут реально, а не символически умножать жизнь, воспроизводить ее «иными путями, нежели пути бессознательной животности».

Видя смысл истории человечества во всеобъемлющей победе над смертью, Г. выстраивал образ имморталистической культуры будущего, для которой высшей ценностью является преображенная, бессмертная жизнь, противопоставляя эту культуру смертопоклоннической культуре секулярной цивилизации, где мещанский идеал сытости и комфорта затмевает чаяние «нового неба и новой земли», где торжествует эстетическое, а не религиозное отношение к бытию. В работе «Преодоление Фауста» (1939-1940), размышляя над образом Фауста, который О. Шпенглер провозгласил символом европейской культуры Нового времени, Г. указывал на характерное сочетание в фигуре легендарного доктора, с одной стороны, крайнего индивидуализма, неукротимого стремления к познанию мира и овладению им, и с другой – убежденности в неколебимости смерти,. Эта убежденность, лежащая, по Г., в основании фаустианства, обесценивает широковещательные декларации Фауста («Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день их должен добывать»); прометеистский порыв к преобразованию мира наталкивается на неустранимую преграду – смертный природный порядок вещей. За фаустианством следует ницшеанство, где титанизм сопрягается с любовью к роковому, жаждой «всем как одно целое идти навстречу неотвратимой гибели с трагическим умонастроением». А спустя полвека из сплава фаустианского индивидуализма и ницшеанской «воли к власти» рождается идеология фашизма с его «паническим культом “непобедимой” природы, романтики войны и мистики смерти», знаменуя падение западной культуры, так и не сумевшей стать рекреатурой, не дерзнувшей поставить вопрос о преодолении природного порядка существования, о победе над смертью.

Сторонник идей активного христианства, Горский рассматривал историю и культуру как поле соработничества Бога и человека, как созидательный ответ человека Творцу, вложившему в него богоподобную способность к творчеству. Соответственно и вопрос об ответственности рода людского за созидаемые им ценности приобретал у Горского религиозный характер. Культура - такова, каков творящий ее человек, она - главный и непреложный свидетель его восстания или падения, в ней следует искать ответ на вопрос, куда движется история: идет ли она путем Господним или путями «князя века сего». Мыслитель выдвигал понятие Центрообраза культуры, прямо связанное с утверждаемой в обществе системой ценностей. Если в эпоху античности духовное пространство культуры было разделено между Аполлоном, стремившимся ввести хаос во внешне прекрасные формы, и Дионисом, взрывавшим хрупкую гармонию изнутри, то культура христианской эры ставит в свой центр образ Христа как Спасителя мира. В истории Нового времени образ Христа был вытеснен на периферию культуры, поскольку христианство не удержало в орбите своего влияния мир, не сумело примирить веру и знание, веру и искусство, не осознало, что история должна стать работой спасения, что человек – соработник Бога в деле преображения бытия в Царствие Божие. Будущее, по Горскому, состоит в том, чтобы вновь сделать Христа животворящим центром бытия человека, озарив идеалом преображенной, бессмертной жизни все сферы человеческого дела и творчества, сориентировав их на службу всеобщему делу. Литургизация культуры для Горского – не введение ее в стены храма, а преображение всей вселенной в благолепный, исполненный гармонии храм.

Особое место в наследии Горского занимают записные книжки 1906–1912 гг., оформленные в стилистике Серебряного века, а также статьи и заметки о литературе – о А.С. Пушкине, Н.В. Гоголе, А.К. Толстом, А.А. Блоке, А. Белом, М. Волошине, И. Гете, С. Цвейге и др. Обзор этих неопубликованных материалов будет сделан в докладе.